После шестнадцатимесячного ралли, в течение которого нефть эталонной марки Brent подорожала более чем на 90%, на сырьевой рынок вновь пришла серьезная коррекция, заставившая многих аналитиков задуматься о зыбкости российской экономики, ее прямой зависимости от нефти и, как следствие, о возможном скором повторении сценария кризиса 2014 года.
Стоит отметить, что и Brent, и заокеанский бенчмарк WTI с начала октября потеряли соответственно 23% и 27%, что является сильнейшим по скорости снижением цены за последние три года. Ответить на вопросы, почему техническая коррекция, допустимая в котировках других сырьевых активов, для нефти воспринимается как возможный полноценный разворот с последующей затяжной стагнацией, и как эта локальная паника в действительности отразится на российской экономике, можно, рассмотрев, во-первых, причины текущего падения цен и, во-вторых, корреляцию темпов роста российской экономики с темпами роста цен на сырье на мировых рынках.
С 2014 года экономика России стала значительно менее чувствительна к колебаниям нефтяных цен. Произошло это ввиду относительно своевременных действий Минфина, в частности, принятия бюджетного правила. Последние три года бюджет закладывался с учетом цены за нефть по 40 долларов США за баррель. Как и у любой другой антикризисной меры, у нее были свои последствия — с 2015 года российская экономика не может похвастаться ростом, аналогично тому, что демонстрирует нефть. По разным оценкам, корреляция сократилась в 2–3 раза, и здесь сразу стоит отметить, что речь идет о периоде роста цен. Другими словами, нефть больше не является локомотивом отечественной экономики, сохраняя при этом статус основного источника доходов (термин «сырьевой придаток» еще на долгие годы сохранится за Россией). Тогда как рост цен на нефть не является стимулом к экономическому подъему, их снижение влечет за собой существенное уменьшение государственных доходов и корпоративных инвестиций.
Текущая тенденция снижения цен на нефть не является шоком для бюджета. В проекте на 2019 год заложена стоимость 63,4 доллара за баррель, что фактически соответствует минимуму цен текущего года. Это значит, что бюджет практически не пострадает, но значительно уменьшатся поступления в Фонд национального благосостояния. Бюджетное правило предусматривает изымать сверхдоходы от продажи углеводородов, что, с одной стороны, формирует финансовую подушку на случай повторения кризиса, а с другой — лишает экономику существенного объема средств, в которых так нуждается инфраструктура.
На этот сложный вопрос не существует однозначного ответа, однако нам кажется, что баланс должен быть на стороне инфраструктурных и инновационных инвестиций. При затяжной коррекции нефти ФНБ может не выйти на целевое значение в 7% от ВВП (момент, когда средства Фонда могут быть наконец использованы) ни к концу 2019, ни даже в 2020 году.
Важным индикатором влияния нефти на экономику является корреляция котировок сырья с динамикой курса рубля. Если до 2013 года зависимость рубля от нефти была практически прямой, сейчас на первое место выходят санкции и общий инвестиционный фон в отношении развивающихся рынков. Упомянутое бюджетное правило, безусловно, повлияло на уменьшение корреляции, однако решающим фактором стали именно санкции, давление которых последовательно усиливается. Добавляет негатива и ужесточение денежно-кредитной политики крупнейшими мировыми банками. Обслуживание государственного долга дорожает, а отток капиталов в пользу развитых рынков усиливается. Статистика показывает очевидное влияние санкций на российскую экономику: индекс валют развивающихся стран с начала года упал на 7%, тогда как рубль потерял почти 15%.
Напомним, все это происходит на фоне дорожающей нефти, которая даже после более чем 20% коррекции торгуется не ниже значений января текущего года (до октябрьской коррекции рост котировки Brent превышал 30% по сравнению с ценами января). Единственное, что сейчас способно поддержать рубль, — понимание рынком, что Конгресс США, скорее всего, не успеет рассмотреть очередной пакет санкций.
Подводя итог, отметим, что российская экономика, безусловно, остается под влиянием нефтяного фактора, однако негативный сценарий становится более сильным, тогда как рост цен на сырье уже не находит адекватного отклика в статистических данных.
Рубль потерял прямую корреляцию с нефтью, что подтверждает динамика котировок хотя бы последних 11 месяцев. Отсутствие системных сдвигов в российской экономике не позволяет ожидать роста ВВП даже после возобновления положительного тренда на рынке сырья.
БИЗНЕС-ЖУРНАЛ | ДЕКАБРь | #12 2018
