Анатолий Вассерман
На десятом Гайдаровском (не к ночи будь помянут!) форуме Анатолий Борисович Чубайс в кувырсот швырнадцатый раз посетовал: слишком уж много у нас электроэнергии расходуют — а всё потому, что слишком уж дешёвая. Да ещё и перекрёстно субсидируется: цена для производств и торговых предприятий выше, чем для частных лиц — хотя разница уже не так велика, как при Проклятом Совке.
И поддержал правительственное предложение установить социальную норму энергопотребления: квартира, расходующая больше нормы, должна за этот избыток платить по большей цене.
На всякий случай напоминаю: именно Анатолий Борисович сперва добился преобразования Единой энергетической системы Российской Федерации в одноимённое акционерное общество, а потом возглавил РАО «ЕЭС России» с публично провозглашённой целью разрушения единства системы. И успешно её добился: сейчас генерация, транспортировка и сбыт электроэнергии разделены и между собой, и внутри каждого из элементов. Правда, полного распада не вышло: магистральные линии электропередачи остаются одной компанией, гидроэлектростанции также в единой РусГидро, а уж РосАтом, по счастью, не входил в ЕЭС, а лишь взаимодействовал с нею. Тем не менее результат впечатляет: обещанного притока инвестиций не случилось; построены — точнее, достроены с позднесоветских времён — всего две ГЭС; износ основных фондов не компенсируется вводом новых мощностей; отпускные цены растут заметно быстрее общей инфляции, хотя себестоимость энергии — включая и генерацию, и транспортировку, и всё ту же инвестиционную составляющую (со стороны деньги в отрасль не идут) — составляет даже по самым щедрым оценкам куда менее половины минимальной в стране отпускной цены (на экспорт энергия в разы дешевле, чем для отечественных потребителей, но экспортёры не сетуют на убытки). Вдобавок либероиды — в том числе АБЧ с подельниками — саботировали создание энергомоста между азиатской и европейской частями энергосистемы РФ, а существующий — через Казахстан — не только маломощен по сравнению с нынешними потребностями (к востоку от Урала промышленность упала куда сильнее, чем к западу, так что энергию сибирских ГЭС почти некому потреблять, и её стоило бы перебрасывать в менее разрушенную часть производства), но и дороговат вследствие установленного Казахстаном транзитного тарифа, направленного на улучшение тамошнего хозяйства. Это не только ухудшает абсолютные показатели энергетики, но и затрудняет популярный в советское время суточный манёвр — подпитку регионов, где в данный момент день, из тех, где ночь и значительная часть производства простаивает. Словом, Чубайс добивался удорожания электроэнергии в РФ — и добился!
Но все колоритные подвиги адептов тоталитарной секты «либералы» — лишь скромная доля последствий её теории в целом. В частности, веры в конкурентоспособность, проистекающую из равенства условий хозяйствования.
Недавно мне довелось дать интервью организации, продвигающей идею массового перехода РФ на бережливые технологии. Ключевой её лозунг примерно тот же, что у Чубайса: мы располагаем большими ресурсами — поэтому не бережём их. В частности, на единицу продукции тратим в несколько раз больше электроэнергии, чем страны, поставленные нам в пример.
Правда, если перейти от ценового исчисления готовой продукции в натуральные величины, разница между нами и Благословенным Западом заметно сокращается: ведь большинство сопоставимых изделий отечественного производства куда дешевле зарубежных аналогов. Невзирая на действительно больший расход большинства ресурсов, включая сырьё и энергию.
Различие в цене обычно объясняют заметно меньшим, чем в странах, всё ещё почему-то именующих себя развитыми, уровнем заработной платы. Но не менее (по некоторым оценкам, куда более) важен как раз уровень цен того самого большинства ресурсов.
Причём сейчас уровень устанавливается вовсе не принудительно. А вот в советское время, когда существовал государственный комитет по ценам, их для многих ресурсов завышали. Как раз ради стимулирования их экономии. Ведь значительная доля ресурсов шла на экспорт для оплаты жизненно важных видов импорта — например, высокотехнологичного (на момент покупки) оборудования, лицензий на собственное производство новейших разработок… На протяжении большей части советской эпохи плановое ограничение потребления древесины или нефти дополнялось ценовым давлением на предприятия.
Сырьё мы экспортировали не от хорошей жизни. Продукция с высокой добавленной стоимостью выгоднее: обеспечивает благополучие большего числа производителей. Но даже когда мы умели создавать изделия мирового уровня, их зачастую не покупали по чисто политическим причинам. На экспорт шли уникальные творения, не имеющие зарубежных аналогов — например, самолёты Ан‑22 «Антей» грузоподъёмностью более сотни тонн (а со штатным грузом в 60 тонн преодолевающие Атлантику) и уралмашевские гидравлические прессы с усилием 70–75 тысяч тонн, созданные для штамповки панелей крыльев того же «Антея» целиком, со всеми необходимыми рёбрами жёсткости — да нишевые товары вроде «Москвич‑408», рекламируемого как «прочнейшая русская техника, ездящая по европейским дорогам со времён Т‑34», и ВАЗ‑2121 «Нива» — родоначальника направления «кроссовер» в автостроении. Правда, можно было и демпинговать: в ФРГ наши автомобили шли под слоганом «новый по цене подержанного». Но демпинг, как известно, хорош лишь на время, нужное для разорения конкурента — а у западных конкурентов рынок сбыта куда обширнее нашего и потому даёт больше ресурсов для ценовой войны.
Режим экономии сырья бытовал у нас несколько десятилетий — но так и не дал ощутимых результатов: по сей день мы тратим на единицу продукции заметно больше материалов и энергии, чем наши конкуренты на аналогичную единицу. Да и готовые изделия чаще всего сравнительно неэкономичны. Если закономерность сохраняется так долго — это уже не баг, а фича (для незнакомых с компьютерным жаргоном: не ошибка или дефект, а важная особенность).
Наши автомобили при прочих равных условиях потребляют ощутимо больше топлива, чем сходные машины в Европейском Союзе — но меньше, чем в Соединённых Государствах Америки. Почему? Да потому, что СГА несколько десятилетий были основным экспортёром нефти, а потом стали закупать её в аравийских странах по бросовым ценам (а когда нефть подорожала, арабам предложили вкладывать львиную долю дохода в долговые обязательства СГА и товары оттуда, так что реальная цена нефти для СГА куда ниже, чем на прочих покупателей). У нас нефти тоже изобилие. А ведь экономия не бесплатна. Ради неё приходится существенно менять — чаще всего усложнять и тем самым удорожать — конструкцию. Если сравнить автомобили одного класса из СГА, РФ и ЕС, станет очевидно: при наших — не говоря уж об СГА — ценах топлива расходы на экономичную конструкцию могут не окупиться за весь срок использования. При европейской дороговизне топлива есть смысл экономить — а нам лучше потратить силы и средства на какой-то иной способ заработка.
Сходная картина — с электроэнергией, всё ещё по старой памяти беспокоящей Чубайса. Наши технологии при прочих равных условиях расходуют её на единицу продукции куда больше европейских, ибо куда проще — но и абсолютная цена потраченной энергии, и её доля в цене готового изделия куда меньше, чем в ЕС. Это позволяет нам успешно конкурировать на мировом рынке во многих высокотехнологичных отраслях — прежде всего в оборонной промышленности, где затраты на обработку, как правило, в разы больше затрат на сырьё.
Все страны разные. У каждой — свой набор конкурентных преимуществ. Можно развивать новые: Германия, Япония, юг Кореи на заре своей промышленности создавали примерно такую же халтуру (и по таким же бросовым ценам), что и Китай всего пару десятилетий назад, но постепенно воспитали работников, не понимающих, как можно работать плохо. Но отказываться от уже имеющихся преимуществ могут разве что фанатики невидимой руки рынка: мол, сделаем себе хуже — она вытащит. Даже господь бог — в том числе и бог либероидов — помогает только тем, кто помогает себе сам. Своим умом.
